Я бы и сама такой совет дала, правда всегда гораздо лучше лжи. И Влад правду заслужил, но…

— Я не хочу, чтобы ему было больно.

— Дурочка ты, Верка. Про Нику ведь писали в газетах, даже я помню, все обсуждали, — Катя села рядом, и приобняла меня за плечи. — И он, и папа Ники до сих пор не знают, что с ней случилось. Нашли мертвую, раны от камней, следы от рук, синяки от ударов — то ли убийство, то ли несчастный случай. Ты представь, как тяжело им думать, что Нику какое — то людское зверье убило, а? Расскажи им все, Владу хоть расскажи!

Синяки от ударов, следы на шее от рук — это ведь я. Тормошила ее, лупила, верила, что смогу в чувство привести, стараясь не замечать очевидного. Но рассказать Владу?

— Еще тяжелее будет узнать правду. Лучше пусть все остается так, как есть. Иногда ложь гораздо лучше.

— Вранье тебе боком выйдет, оно всегда вскрывается, — нахмурилась подруга. — Да и не вытянешь ты это одна, сломаешься. Ты… ты уже сломалась, вон на кого похожа!

Глупости какие!

Я счастлива. Я полностью счастлива, ведь у меня есть Влад — резкое, безумное счастье. Одно на двоих. Да, в прошлом много плохого, дурного, гремят скелеты, спрятанные в шкафах, а в глубину души и вовсе лучше не заглядывать, чтобы не отыскать там чудовище, но самое главное — мы вместе.

Только он у меня остался, и причинить Владу боль своими ненужными откровениями я хочу меньше всего на свете.

— Я со всем справлюсь. Я сильная.

— Ты слабая, — упорно спорит Катя, — и ты на пределе. Издерганная, исхудавшая… в зеркало хоть посмотрись! Справится она, как же.

Отмахнулась от слов подруги — не понимает она. Не любила никогда по — настоящему, а я вот полюбила. Нежданно-негаданно, и навсегда. Так, что, кажется, на все ради Влада готова.

В том числе и молчать о прошлом. Не самая большая цена, на самом деле.

Маму я навещала все эти дни, продираясь сквозь неодобрение Влада. Навещала и молча сидела рядом с ней, всматриваясь в лицо этой безумной женщины, рядом с которой я повзрослела.

Сидела, и думала о том, что я тоже безумна, наверное. Самое главное я понимала всегда, хоть и боялась об этом думать — что мама меня медленно убивала, и что ее голос я слышала в те жуткие минуты, когда отбежала от Ники.

Мама закрывала на это глаза, и я тоже. Закрывала, купалась в фальшивой родительской любви и наслаждалась ею — недолюбленная, необласканная и никому, кроме безумицы не нужная.

Наверное, еще и поэтому, Владу лучше не знать ни о чем. Он — то нормальный.

Глава 34 Влад

— Влад! — Вера оттолкнула меня, и улыбнулась так, как я люблю — смущенно и чуть дерзко. — Не на работе же, ты чего?

— И на работе, и по дороге домой, и дома. Везде, милая, — снова обхватил ладонями ее бедра, теснее вжимая в себя, сатанея от осознания, что нас лишь пара тряпок друг от друга отделяет.

— Мы ведь утром…

— А мне мало, — провел кончиком языка по нежному ушку, и Вера задрожала. Да я и сам на грани, не соображаю уже ничего — все время мало, мне нужно все больше, и больше, без остатка.

Да она, итак, полностью моя. Это в золотом взгляде Веры читается легко, она не скрывает. Любит, и это заводит — меня никто так не любил еще.

— Ты — моя катастрофа, — прошептал ей, а Вера ущипнула, и вывернулась — таки.

— На работе, Владислав Евгеньевич, держите себя в руках, — вздернула девушка тонкую бровь, и уже тише добавила: — Я для многих твоя сестра, нас извращенцами посчитают. Лишнее это.

Только хотел сказать, что мне плевать на сплетни офисного планктона, да и ей самой должно быть плевать, как снова позвонил отец. А Вера привычно нахмурилась, губы поджала.

Чувствует что-то?

Наверное. Интуиция у нее, как у кошки.

— Я пойду, буду в приемной, никуда ни на секунду не отойду, — она вздохнула, отошла на шаг, но обернулась, и затараторила: — Пожалуйста, держи меня в курсе. У мамы сейчас операция, и вдруг тебе позвонят, а не мне, и сообщат…

Сообщат, выжила она, или нет.

Кивнул, обещая сразу же сообщить, и принял вызов от отца, готовясь выслушивать очередную нотацию, на которые старик щедр в последнее время.

— Ну! — это я услышал вместо приветствия.

— Здравствуй, отец.

— Ты порвал с ней? Или все еще издеваешься над девчонкой?

Поморщился от неприятных слов, но лгать не стал. Он все — равно узнает правду.

— Не порвал пока. Сейчас не время, — нажал на громкую связь, и подошел к мини — бару. По трезвому этот разговор не вынести, отец в ударе. — Позже.

— Ты в своем уме, Влад? Я же приказал тебе мягко расстаться с девочкой. Я был в ужасе, когда узнал…

Да — да, дальше можно не слушать. Отец и правда был в ужасе, и орал, как психопат, когда пронюхал обо мне и Вере. А затем сопоставил факты, и мне пришлось раскрыть перед ним карты, зачем она мне.

… — это зашло слишком далеко, я не таким тебя растил. Именно чтобы ты нормальным вырос, я и забрал тебя у матери. А ты используешь глупую девчонку, мстишь за прошлое, ты одержим, как и твоя мать! — орет отец, и я делаю динамик чуть тише, чтобы не так оглушал. — Расстанься с девочкой по — нормальному, не стоит рушить ее жизнь…

— Она заслужила, — в пику заспорил я. — Я расстанусь. Позже, когда сам решу.

Даже произносить эти слова неприятно, а осознавать, что потеряю свою Веру, потеряю навсегда — от этого задыхаюсь, с ума схожу. Она и правда катастрофа, беда моей жизни, эта девочка с золотыми глазами.

— Ты уже добился, чего хотел. Она одна осталась, как только ты ее бросишь — девчонка сломается, — отец не может Веру по имени назвать, как я раньше не мог прикоснуться к ней. — До конца не ломай, и не говори мне о своих решениях. Ты глупый щенок, да и я идиот, раз решил, что ты взрослый. Нельзя играть с чужими чувствами, не ломай ее до конца, просто убери из жизни, и все.

Налил еще бокал виски, и выпил, вкуса не чувствуя. И все под резкие, командирские окрики отца. Да я и сам знаю, что если оставлю Веру — беда случится. Если сделаю все так, как планировал — жестоко порву с ней именно в тот миг, когда я больше всего нужен рядом.

Оттягиваю — и глотки виски, и мысли, и решение свое. Не могу и не хочу я с Верой расставаться, когда целую ее — забываю обо всем, просто люблю ее, а потом ненавижу за это. И ее и себя. Но ничего поделать не могу.

— Убери из жизни? Так ты сказал, отец? А может, убить? — сам не знаю, зачем говорю все это. Наверное, затем, чтобы прекратил лезть в мои дела, и позволил мне самому решать, как с Верой поступить. — Тебе ведь не должно быть жаль Веру, ты ее даже не знаешь. Просто девчонка, каких полно, так почему ты так печешься о ней?

— Потому что ты себя погубишь. Не превращайся в мразь, сын… а вообще, ты прав, решай сам, — услышал я усталое, и отец отключился, не прощаясь.

Ну, по крайней мере, он отстал.

А мне подумать нужно, решить, что для меня важнее — память о сестре или Вера. Я знаю ее, изучил за этот короткий срок, насквозь просканировал. И я вижу, когда она лжет мне, а о прошлом она чаще врет, чем правду говорит.

А еще Вера любит меня почти также сильно, как я ее.

И это тоже большая проблема. Какого хрена меня угораздило так вляпаться?!

Почти половину бутылки виски спустя решение было принято.

— Вера, — я вышел в приемную, сразу уперевшись взглядом в стол, за которым последние недели работала моя девочка.

Сейчас стол был пуст. Как и приемная. Веры нигде нет, и это странно — она бы не ушла просто так, тем более, в день операции матери.

Злое, паническое предчувствие сжало сердце, и я по памяти набрал знакомый номер.

— Абонент временно недоступен, — ответил мне механический голос.

ВЕРА

Я никогда не подслушивала чужие разговоры, считала это занятие глупым и низким. Тот, кто подслушивает, ничего хорошего о себе не услышит — вот, как я думала, и была права. Но то сообщение, которое я нечаянно прочитала, оно заинтересовало меня.